Гарри Воскалян: Фаина Александровна, откуда у вас такое редкое имя?

Фаина Громова: Во мне есть четвертинка татарской крови – Фаиной назвали меня в честь бабушки.

Биография у меня самая обычная: родилась и выросла в Перми, после школы поступила в Московский институт стали и сплавов, вышла замуж за однокурсника Александра Крапивина, у нас родились дочки-близняшки Женя и Валя. Муж работал в военном НИИ, в комиссии, расследовавшей причины авиакатастроф. Позже его коллеги будут выяснять обстоятельства катастрофы, в которой погиб он сам.

Г.В.: Я знаю, что ваша встреча с Борисом Громовым состоялась при весьма трагических обстоятельствах…

Ф.Г.: В первой встрече как раз ничего трагического не было. Знали мы друг друга с 1982 года. Мой свекор Евгений Иванович Крапивин и Борис Громов вместе учились в Академии Генштаба. Мы все: и семья Громовых, и я с мужем и его родителями – жили в Москве в одном доме. Потом свекра направили во Львов командовать ВВС Прикарпатского округа. Борис Громов служил недалеко от Львова, в Ивано-Франковске, а затем уехал в Афганистан.

Г.В.: Когда произошла трагедия, вы находились в Москве?

Ф.Г.: Нет, я приехала на Украину на лето, чтобы девочки набрались сил.

3 мая 1985 года в 12 часов дня мой муж, его отец, его брат и жена Бориса Всеволодовича погибли в авиакатастрофе. Мужчины летели в Москву, и я еще помню, как нам звонила жена Громова с просьбой подбросить ее до столицы. Из-за ошибки диспетчера их самолет столкнулся с пассажирским лайнером Львов-Вильнюс.

Когда все это произошло, моим девочкам не исполнилось еще и двух месяцев.

Г.В.: У вас было какое-то предчувствие беды?

Ф.Г.: Нет, хотя, до сих пор я помню тот день до мелочей. Я возилась с дочками, муж пришел к нам в комнату, поцеловал одну, пока я вторую пеленала. Уезжать он не хотел. Потом я вышла на крыльцо проводить всех в дорогу. Наша собака очень волновалась, пришлось посадить ее на цепь.

Когда микроавтобус увез всех в аэропорт, я поднялась к себе и вдруг почему-то расплакалась. Причин для слез не было, но рыдала взахлеб, от души.

Примерно с трех часов дня начал разрываться телефон. Звонили из Москвы с вопросами: где самолет, вылетел ли? Я подумала, что они так нервничают, если самолет по расписанию еще должен быть в воздухе? Но когда к нам приехала приятельница моей свекрови – как она сказала, чтобы деток повидать, - недобрая мысль у меня шевельнулась. Ведь у летчиков как принято? Когда разбивается самолет, сначала в дом приходит женщина, чтоб родные погибшего не остались в одиночестве. Оказалось, весь город уже все знал и только нам никак не решались эту новость сообщить.

Потом, естественно, понаехало огромное количество черных “Волг”, людей в погонах. Когда мне все рассказали, у меня ни одной слезинки не было. Я вообще два месяца воспринимала окружающий мир как сквозь толстое стекло. Во мне все эмоции застыли, как будто меня заморозили, сознание отказывалось понять и принять, что мужа больше нет в живых.

А Борис Громов похоронил жену в Саратове (она оттуда родом) и возвратился в Афганистан. Перед отлетом зашел к нам.

Г.В.: Он старался вам помогать?

Ф.Г.: Он был чуть ли не единственным человеком, который помогал – и морально, и материально. Когда приезжал в Москву, всегда приходил к нам с цветами и подарками. Словно бы ненароком оставлял деньги – клал под телефон или на буфет. Но он уезжал, и мне приходилось вертеться одной. Правительство назначило мне на детей пенсию – 91 рубль. Пока я в 1987 году не устроилась на работу в министерство цветной металлургии, с деньгами было тяжко, приходилось постоянно сдавать вещи в комиссионку.

Прошло три года, в стране уже полным ходом шла перестройка. Однажды Борис Всеволодович позвонил, сказал, что приехал в Москву на партконференцию и заодно привез из Саратова сыновей. Не могу ли я показать им Москву? Я, естественно, согласилась.

В следующий свой визит в столицу – это уже было накануне вывода наших войск из Афганистана – он пригласил меня поужинать вместе. Вот так, через четыре года после всего этого ужаса, у нас завязывались более близкие отношения.

Г.В.: Как только Громов вернулся из Афганистана, вы поженились?

Ф.Г.: Он служил в Киеве, командовал военным округом, я жила в Москве. Месяца четыре мы летали друг к другу на выходные.

Сыновьям, которые жили в Саратове у родственников, он все объяснил – они его решение одобрили. С моими девчонками он общий язык нашел быстро. В конце концов мы все окончательно перебрались в Киев. А свадьба… Однажды утром пришел офицер, принес из загса бланк заявления, я его заполнила. А вечером появился Борис с корзиной цветов, шампанским и моим “проштампованным” паспортом. В этом году исполнится десять лет нашей семейной жизни.

Г.В.: Каким образом Борис Всеволодович попал в Москву?

Ф.Г.: Однажды нам домой в Киев позвонил Горбачев – и предложил мужу пост первого замминистра МВД. Потом Борис Всеволодович стал замминистра обороны. Так как он был не согласен с нашей политикой в Чечне, его перевели в МИД, замом к Козыреву. Он отвечал за международное военное сотрудничество. В 1995 году он стал депутатом Госдумы.

Г.В.: У людей, прошедших Афганистан, обостренное чувство справедливости, а в политике надо быть толстокожим…

Ф.Г.: Вначале человеческая подлость ставила его в тупик: в глаза ему говорили одно, за спиной – другое. Но сейчас у него появился опыт, есть единомышленники.

Г.В.: Муж прислушивается к вашим советам?

Ф.Г.: Только по части гардероба.

Г.В.: Чем занимаются ваши дети?

Ф.Г.: 25-летний Максим окончил военное училище и сейчас живет в Киеве, 19 летний Андрей учится на третьем курсе Военного университета, на юрфаке. Девочкам Жене и Вале сейчас четырнадцать лет, они перешли в десятый класс, в этом году поступили на подготовительные курсы в МГИМО.

Ну а нашей чудо-Лизочке скоро полтора годика. Сейчас я даже не представляю, как мы раньше без нее жили.

Г.В.: Лиза была запланированным ребенком?

Ф.Г.: Совершенно неожиданным. Уверяю вас, редкие родители, вырастив четверых детей, сознательно заведут пятого.

Когда тебе далеко за тридцать, вполне естественны страхи, сможешь ли ты родить здорового ребенка. Хотя после сорока женщины обычно жалеют, что этот последний шанс не использовали. А сейчас я думаю: чем больше детей, тем лучше. От Лизы мы просто заряжаемся радостью, ею заполнен весь дом, ее игрушки во всех комнатах.

Г.В.: С мужем у вас разница в возрасте 17 лет. Вам не трудно вместе?

Ф.Г.: Я думаю, все зависит от мужчины, с которым женщина связывает свою жизнь, от того насколько сильно он ее любит. Разница в возрасте тут ни при чем, я ее не ощущаю.

Г.В.: Откладываете ли вы деньги на черный день?

Ф.Г.: Нет, но на обучение детей откладываем.

Г.В.: Как вы думаете, любовь и деньги совместимы?

Ф.Г.: Совместимы, но не взаимосвязаны. Наличие денег еще не гарантирует счастья.

Г.В.: Как вы строите свой день, чтобы все успевать? У вас есть прислуга?

Ф.Г.: Нет и никогда не было. С Лизочкой сидит одна моя родственница – все остальное хозяйство на мне. Надо всех и покормить, и одеть, и еще поговорить. Вот сейчас с вами беседую, а в голове крутиться, что в понедельник с утра у меня занятия по английскому, значит в воскресенье вечером надо сварить Лизе суп.

Г.В.: Фаина Александровна, а как так вышло, что Юрий Лужков стал крестным отцом Лизы?

Ф.Г.: С Юрием Михайловичем и Еленой Николаевной мы знакомы с 1991 года. Когда я была беременна и муж волновался, как это он в его немолодом возрасте станет молодым отцом, я ему в пример приводила Лужкова, у которого растут две маленькие дочки.

А потом, совершенно неожиданно, Юрий Михайлович и Елена Николаевна нагрянули ко мне в роддом. Был выходной, врачей практически никого, я лежу в своей палате. Вдруг вижу – санитарки и медсестры засуетились и в дверях возник улыбающийся Лужков. Он сам предложил свою кандидатуру в крестные отцы.

Г.В.: Вы с мужем ревнуете друг друга?

Ф.Г.: Для ревности нужны поводы, а у нас – тьфу, тьфу, тьфу – таких поводов никогда не было. И с кем мне сравнивать мужа? Он все равно лучше всех. У нас не то чтобы охи-вздохи и прогулки под луной. У нас нечто большее – любовь, уважение, преданность. Мне кажется, что сейчас я сильнее его люблю, чем десять лет назад.

Г.В.: Что вы делаете в свободное время?

Ф.Г.: Стараемся не пропускать театральные премьеры и обычно два-три раза в месяц ходим в консерваторию. Борис Всеволодович не из тех людей, которые отдыхают, лежа на диване. Он сено косит, на велосипеде катается, даже на роликовых коньках. Я уж не говорю об автомобиле – это отдельная страсть.

Г.В.: А вы машину водите?

Ф.Г.: После смерти первого мужа у нас осталась машина, я тогда получила права и научилась ездить. Но сейчас Громов мне запретил: ему кажется, что я плохо вожу, он за меня боится.

Г.В.: Муж вас балует?

Ф.Г.: Все, как в любой счастливой семье: цветы, подарки, внимание. Рядом с ним я могу расслабиться и отдохнуть. Вроде мелочь – но мне это ужасно важно. Когда я была одна с двумя дочками, возможности хоть пол часа вздремнуть, на диване полежать практически не было. Я жила в постоянном напряжении.

К делам по хозяйству – картошку почистить или в магазин сходить – я мужа близко не подпускаю. Наоборот, мне самой хочется ему услужить, сделать что-то приятное. Не понимаю женщин, которые стонут: дескать, муж от рук отбился, по дому не помогает. А это не мужское занятие. Домашний уют на 99 % зависит от женского желания и трудолюбия.

Г.В.: Какие человеческие качества Бориса Всеволодовича вам особенно симпатичны?

Ф.Г.: Есть такой штамп: “настоящий мужчина”. Так вот, в моем представлении, Громов действительно настоящий мужчина. Надежный, немногословный, немелочный. Если пообещал – обязательно сделает.

Его характер особенно проявляется в общении с детьми. Я, например, с ними поругаюсь – они обидятся, будут дуться. С Борисом Всеволодовичем такой номер не проходит, его слушаются без всяких обид. И не потому, что боятся, - уважают.

Валя и Женя – близняшки, им часто дарят вещи разных цветов. Надо тянуть жребий, кому что достанется. Так вот, меня в качестве судьи они не признают. Вырабатывает процедуру и проводит голосование Громов.

Когда возникают какие-то сложности и я начинаю волноваться, он говорит: “Расслабься и не вникай – тебе это не надо”. И хотя мы уже достаточно долго живем вместе и вроде бы надо друг к другу привыкнуть и ничему не удивляться, масштабность его личности меня до сих пор впечатляет.

ж-л "Профиль" № 36 за 1999 год
Гарри Воскалян
фото – Алексея Антонова